Haqqinda.az

Открытые двери
Больниц, жандармерий -
Предельно натянута нить,-
Французские бесы -
Большие балбесы,
Но тоже умеют кружить.

Я где-то точно — наследил,-
Последствия предвижу:
Меня сегодня бес водил
По городу Парижу,
Канючил: «Выпей-ка бокал!
Послушай-ка гитары!»-
Таскал по русским кабакам,
Где — венгры да болгары.

Я рвался на природу, в лес,
Хотел в траву и в воду, -
Но это был — французский бес:
Он не любил природу.
Мы — как сбежали из тюрьмы,-
Веди куда угодно,-
Пьянели и трезвели мы
Всегда поочередно.

И бес водил, и пели мы,
И плакали свободно.

А друг мой — гений всех времен,
Безумец и повеса,-
Когда бывал в сознанье он -
Седлал хромого беса.
Трезвея, он вставал под душ,
Изничтожая вялость,-
И бесу наших русских душ
Сгубить не удавалось.

А то, что друг мой сотворил,-
От бога, Ardı »

Час зачатья я помню неточно,
Значит память моя однобока,
Но зачат я был ночью порочно
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе,
Девять месяцев — это не лет.
Первый срок отбывал я в утробе-
Ничего там хорошего нет.

Спасибо вам святители,
Ччто дунули, да плюнули,
Что вдруг мои родители
Зачать меня задумали,
В те времена укромные,
Теперь почти былинные,
Когда срока огромные
Брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия,
А многих даже ранее,
А вот живет же братия —
Моя честна компания.

Ходу, думушки резвые,ходу,
Слово,строченьки,милые,слово!
Первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил,-
Отыгрался бы на подлеце,
Но родился и жил я, и выжил,
Дом на Первой Мещанской Ardı »

Проскакали всю страну,
Да пристали кони — буде!
Я во синем во Дону
Намочил ладони, люди.

Кровушка спеклася
В сапоге от ран,-
Разрезай, Настасья,
Да бросай в бурьян!

Во какой вояка,
И «Георгий» — вот…
Но опять, однако,
Атаман зовет.

Хватит брюхо набивать!
Бают, да и сам я бачу,
Что спешит из рвани рать
Волю забирать казачью.

Снова кровь прольется?
Вот такая суть:
Воли из колодца
Им не зачерпнуть!

Плачут бабы звонко…
Ну, чего ревем!
Волюшка, Настёнка,-
Это ты да дом.

Вновь скакали по степу,
Разом все под атаманом -
То конями на толпу,
То веревкой, то наганом.

Сколь кровь не льется -
Пресный все лиман.
Нет, хочу — с колодца,-
Слышь-ка, атаман!

Знаю, легче пьется
На тугой карман,
Хорошо живется -
Если атаман.

Есть у атамана зуй,
Ну а под зуем — кобыла…
Нет уж, Настенька, разуй,
Да часок Ardı »

Давно, в эпоху мрачного язычества,
Огонь горел исправно, без помех,-
А ныне, в век сплошного электричества,
Шабашник — самый главный человек.

Нам внушают про проводку,
А нам слышится — про водку;
Нам толкуют про тройник,
А мы слышим: «на троих».

Клиент, тряхни своим загашником
И что нас трое — не забудь,-
Даешь отъявленным шабашникам
Чинить электро-что-нибудь!

У нас теперь и опыт есть, и знание,
За нами невозможно усмотреть,-
Нарочно можем сделать замыкание,
Чтоб без работы долго не сидеть.

И мы — необходимая инстанция,
Нужны, как выключателя щелчок,-
Вам кажется: шалит электростанция -
А это мы поставили «жучок»!

«Шабашэлектро» наш нарубит дров еще,
С ним вместе — дружный смежный «Шабашгаз».
Шабашник — унизительное прозвище,
Но что-то не обходятся без нас! Ardı »

Еще бы — не бояться мне полетов,
Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
Всегда в больное колет как игла.
«Эх, — говорит,- салага!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!..»

Хотя бы сплюнул, все же люди — братья,
И мы вдвоем и не под кумачом,-
Но знает, черт, что я для предприятья
Ну хоть куда, хоть как и хоть на чем!

Мне не страшно, я навеселе,-
Чтоб по трапу пройти не моргнув,
Тренируюсь уже на земле
Туго-натуго пояс стянув.

Но, слава богу, я не вылетаю -
В аэропорте время коротаю
Еще с одним таким же — побратим,-
Мы пьем седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И может быть — туда, куда летим.

Пусть в Ardı »

Здравствуйте, мое почтенье.
И от водки нет спасенья.
Я приехал вас развеселить.
Зухтер* парень я бывалый
Я увидел мест немало
И прошу за ето право пить.

Я был у Питеру, в Одесса и на юге
У Кишиневе, в Магадане и в Калуге
А в Мелитополе пришлось надеть халат.
А зухтер махтер их бин а-фартовый ярт**.

В общем я решил жениться
Надо в девушку влюбиться.
И решил жениться я, друзья.
Стали в загс с ней собираться,
Что бы с нею расписаться.
Вдруг явилась родная*** жена.

Она кричала на меня как лютый зверь
«Я понимаю ваши шалости теперь!»
Маманя поняла****, что я женюс на блат.
А зухтер махтер их бин а-фартовый ярт**.

Тарелки, вилочки по восдушку летят.
И менхетуним***** меж собою говорят.
Маманя поняла****, что Ardı »

Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени -
Некому: жена — в Париже, все дружки — сидят.
Даже Глеб Жеглов, что ботал чуть по новой фене -
Ничего не спел, чудак, пять вечеров подряд.

Хорошо, из зала вон -
Не наших всех сортов,
Здесь — кто хочет на банкет
Без всяких паспортов.

Расскажу про братиков -
Писателей, соратников,
Про людей такой души,
Что не сыщешь ватников.

Наше телевидение требовало резко:
Выбросить слова «легавый», «мусор» или «мент»,
Поменять на мыло шило, шило — на стамеску.
А ворье переиначить в «чуждый элемент».

Так, в ответ подельники,
Скиданув халатики,
Надевали тельники,
А поверх — бушлатики.

«Эх!»,- сказали брат и брат:
«Не! Мы усе спасем.
Мы и сквозь редакторат
Все это пронесем».

Про братьев-разбойников у Ardı »

Я вырос в ленинградскую блокаду,
Но я тогда не пил и не гулял,
Я видел, как горят огнем Бадаевские склады,
В очередях за хлебушком стоял.

Граждане смелые,
А что ж тогда вы делали,
Когда наш город счет не вел смертям?
Ели хлеб с икоркою, —
А я считал махоркою
Окурок с-под платформы черт-те с чем напополам.

От стужи даже птицы не летали,
А вору было нечего украсть,
Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали,
А я боялся — только б не упасть!

Было здесь до фига
Голодных и дистрофиков —
Все голодали, даже прокурор, —
А вы в эвакуации
Читали информации
И слушали по радио «От Совинформбюро».

Блокада затянулась, даже слишком,
Но наш народ врагов своих разбил, —
И можно жить, как у Ardı »